Тысячу тысяч ночей ночь бьёт ниже пояса так, что сыплются искры из глаз…
Солнце горит миллиардом свечей, но все эти свечи под вечер сгорают дотла.
И вот уже тысячу тысяч ночей над городами ликует безликая мгла.
И день каждый вечер кончает ничьей, но в полночь в его сердце входит стальная игла.
Стальная игла…
Этой ночью кто-то прошёл по вспаханной полосе – и не оставил следа.
И кто-то ударил ножом в небосвод, и с треском посыпалась вниз голубая слюда.
И никто не услышал скрежет ломавшихся стрелок самых правильных в мире часов.
Вся застава спала, как убитая, и некому было прибыть на их жалобный зов,
Их жалобный зов…
Этой ночью!
Этой ночью мы пришли сюда, и мы рвёмся сквозь тени к луне, что светит для нас.
Этой ночью мы пришли сюда, и мы рвёмся сквозь стены и стекла к луне, что светит для нас.
По-пластунски мы продираемся к звёздам сквозь спирали терний по которым пропущен ток.
И пока молчат пулемётные гнезда, ещё время терпит, но до рассвета – и только…
И забыв обмотать изолентой клещи, мы кусаем метр за метром колючую ткань.
Наша кровь превращается в электролит, но мы живы, и лишь от ожогов следы на руках.
Но зато луна в эту ночь полнокровна, и она отражается в наших слезах.
И она обнажается в наших глазах и становится солнцем, но как – я не в силах сказать.
И в минуту затмений мы рвём своё солнце в клочки, чтоб извлечь на мгновение внутренний свет.
И в такие минуты из трещин навечно ослепших рождаются песни – высвечивать век.
И когда шар сияющий станет зияющей раной, свет замолчит, но по воле Творца
Летящие в мире протуберанцы будут буравить чьи-то слепые сердца.
Летящие в мире… Летящие в ночь!
Но эта ночь становится прошлой по мере того, как с неба уходит луна.
И на землю приходит рассвет, но вот странность – с рассветом на землю приходит другая война…
Другая война…
И солнце в зените горит так ослепительно ярко, что в глазах темнота.
А пулемётные гнезда поют во весь голос слепыми птенцами, что с рожденья умеют летать.
Фантастически быстро летать…
Сногсшибательно быстро летать…
Убийственно быстро летать…
Всё это значит, что эта ночь также, как и тысяча тысяч ночей, уже умерла.
Ночь каждое утро кончает ничьей, но в полдень в её сердце входит золотая игла.
И если денно и нощно смерть порождается смертью, то где же та сила, что нас позвала?
Я понял:
Прошлой ночью мы рвались сквозь тени к солнцу, которое светит внутри наших глаз.
Прошлой ночью мы рвались сквозь стены и стекла к солнцу, которое светит внутри наших глаз.
Прошлой ночью мы шли через тернии к звёздам, которые светят внутри наших глаз…
«Но не слишком ли много галлюциногенов?» – спросит кто-то из вас…
«Не слишком ли много галлюциногенов? Галлюциногенов… галлюциногенов…» –
Спросит… Спросит… кто-то из вас…
Но завтрашней ночью кто-то останется жив, чтоб пришедшим позднее поведать о нас…
Завтрашней ночью кто-то останется жив, чтоб пришедшим позднее поведать о нас…
Завтрашней ночью кто-то останется жив, чтоб пришедшим позднее поведать о нас…
Пришедшим позднее поведать о нас…
Этой ночью… Прошлой ночью… Завтрашней ночью…